Старец-Любовь
Попом буду!
Родился будущий духовник Рождество-Богородичного Санаксарского монастыря 14 сентября 1931 года в мордовском селе Ичалки, в крестьянской семье Иакова и Елизаветы Верендякиных. Крещён был Иоанном. В детстве он очень хотел стать священником, но время к тому не располагало, поэтому Иван много трудился: плотником, грузчиком, электриком.
Старец вспоминал: «Ещё в детстве, когда меня спрашивали, кем ты хочешь быть, я отвечал: ‟Попом буду!” Они смеялись надо мной, а я действительно попом стал. И в шесть лет, и в семь я говорил, что стану попом… Все братья мои, все дяди были грамотные. Были среди них и учителя. И они удивлялись, почему я не хочу учиться. А я стоял на своём: ‟Буду попом!” Дадут мне сумку с учебниками, а я зимой на этой сумке стану кататься с горки. Книжки теряются, сумка рвётся. Так катался».
Восемь классов средней школы батюшка-таки окончил. По национальности он был мордвин и хорошо знал мордовские диалекты – эрзянский и мокшанский. Чадам своим рассказывал, как, учась в техникуме, сдал экзамен по высшей математике, получив подсказку Свыше. Эти подсказки старец слышал всю жизнь.
В молодости Иван встретил глубоко верующую девушку Анну и в 1957 году женился. Супруга стала его помощницей и единомышленницей. Господь послал им двух дочерей. Детей благочестивые супруги воспитали в православной вере, одна дочь стала женой священника (и родила 12 детей), вторая приняла монашеский постриг.
Только в 1974 году Иван Яковлевич вплотную «подошёл» к своей мечте стать священником и… устроился сторожем в Иоанно-Богословский собор Саранска. В следующем, 1975-м году, 6 апреля, епископом Пензенским и Саранским Мелхиседеком (Лебедевым, †2016) он был рукоположён в диякона, а на другой день – в иерея.
«В день моего рукоположения Господь совершил чудо, – рассказывал старец. – Владыка послал телеграмму в другой город своим духовным чадам, чтобы они приехали на мою хиротонию. А они в это время хотели ехать в Москву. Московский поезд встал на второй путь, и они сели в поезд, следующий в Пензу, думая, что он отвезёт их в Москву. Приехали они в Пензу и только тут поняли, что ошиблись. Но уж тогда решили повидать владыку и только потом ехать в Москву. Владыка встретил их в храме, удивился и говорит: ‟Как же вы могли так скоро приехать? Я дал вам телеграмму только часа два назад. А вы уже здесь!” Они объяснили, что никакой телеграммы получить не успели, а приехали в Пензу по ошибке. Тогда все поняли, что это Господь совершил чудо. И они побывали на моём рукоположении… Мой первый приход был в селе Спасское Рузаевского района Мордовии, я служил там в Покровском храме. В 1979 году из Покровской церкви был переведён священником в Иоанно-Богословский собор Саранска. Затем – в Колопино».
В 1987 году отца Иоанна возвели в сан протоиерея. Владыка Серафим (Тихонов, † 2000), который в то время управлял епархией, отозвался о нём так: «Скромный и исполнительный. Любим прихожанами. Образ жизни ведёт безупречный».
Добрый «простачок»
Прихожане полюбили доброго и отзывчивого пастыря. «Люди часто приходят ко мне, – говорил старец Иероним, – утешения просят. Я никого не гоню. Учу правильно молиться, искать исцеления не тела, а души… Мы, как работники одиннадцатого часа, которые были наняты после всех и трудились меньше всех (ср. Мф. 20,1–16), не на труды свои надеемся, а на милость Божию».
Батюшка не только утешал, но и наставлял: «Каждому человеку дана Богом мера спасения. Насколько мы будем смиряться, настолько будем приближаться к Богу. Вот почему смирением мы всегда, если пожелаем, сможем получить спасение. Не жалей плоти, она есть лишь жилище наше. А там, внутри, невеста наша, которая будет встречаться с Женихом, с Богом. Душа – невеста Христова. Вот её-то, невесту, и надо украшать цветами. Нужно сплести драгоценный венок. И успеть сплести этот венок до конца жизни нашей. И если успеем, то Господь даст нам спасение. Только вот мы не всегда постоянны. А надо быть постоянным. Упал? Вставай, беги. Лежишь? Все равно твори молитву. Если не успеешь встать, как в спортивной борьбе бывает, когда судья досчитает до десяти, значит, проиграл».
Нужно сплести драгоценный венок
На человеческие проблемы старец Иероним смотрел с одной точки зрения: насколько это важно для спасения души. Один молодой человек спросил его: «Батюшка, жениться мне или нет?» Ответ был таким: «Ищи спасения. Когда корабль тонет в море, матросы думают о спасении, а не о ремонте каюты. Если женитьба для тебя – спасение, то женись и не сомневайся, а если это каюта на тонущем корабле, то гибель. Ищи спасения, а там Господь всё управит».
Юноша пояснил ответ старца так: «Далеко смотрел добрый батюшка. Ведь корабль – это наш тонущий мир, а каюта – наши страсти. Если думать о женитьбе как о способе удовлетворения своих страстей, то это смерть, а если супружество – спасительный круг в море греха, то это спасение».
В 1989 году протоиерей Иоанн и его супруга Анна Демидовна написали прошение правящему архиерею епископу Серафиму о пострижении в монашество. 27 апреля 1990 года архимандрит Модест (Кожевников, †1997) постриг отца Иоанна с сохранением прежнего имени. Принятие монашеского чина означает усиление духовного труда, и батюшке дали для окормления ещё один приход, в селе Старое Синдрово. В 1991 году, ко дню святой Пасхи, иеромонах Иоанн был возведён в сан игумена Святейшим Патриархом Алексием II.
В начале 1991 года из Пензенской и Саранской епархии была выделена самостоятельная епархия – Саранская и Мордовская, правящим архиереем которой назначен епископ Варсонофий (Судаков), ныне митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. При владыке Варсонофии Русской Православной Церкви был возвращён Рождество-Богородичный Санаксарский мужской монастырь. 24 мая 1991 года в Санаксар был определён игумен Иоанн и через полгода назначен братским духовником. Через год наместник обители архимандрит Варнава (Сафонов), ныне епископ Павлодарский и Экибастузский, постриг cтарца в великую схиму, дав ему имя Иероним, в честь блаженного Иеронима Стридонского.
Как настоящий духовник, он вёл людей не к себе, а к Богу
Надо сказать, что схиигумен Иероним окормлял не только братию своего монастыря, но и другие женские и мужские обители Мордовии. Как настоящий духовник, он вёл людей не к себе, а к Богу. Отличался большим сочувствием к людям. Радовался с радующимися и плакал с плачущими. Старец глубоко проникался чужими скорбями и искренне сострадал. Имел великий дар утешения.
Будучи мордвином, отец Иероним не всегда правильно выражался по-русски, но в облике его светилось такое понимание, такая любовь, что всё было ясно без слов. Безусловно, в основе подобного отношения к людям лежала его любовь ко Господу.
Старец отмечал, что человеку нужно только одно – любить Бога. «А если он будет любить Бога, то остальное приложится, и Господь по благодати откроет человеку всё необходимое...
Удивительный вопрос: как Мария Египетская, будучи неграмотной, живя в пустыне, знала наизусть Священное Писание? Это Господь за любовь её открыл ей все».
Некая раба Божия Ольга спросила однажды у батюшки: «О чём просить Господа?» Старец ответил: «Прежде всего ищите Царствия Небесного». – «А о житейском?» – «Можно и не просить. Говори только: «Да будет воля Твоя»». Ольга спросила: «Что такое смирение? Я никак не могу разобраться, где смирение, а где человекоугодие». «Смирение – это внутреннее состояние нашей души. Никогда не гневаться, никогда не раздражаться, никогда не сердиться. Всегда терпеть, любить. Любовь долготерпит».
«Любовью от отца Иеронима просто веяло, – рассказывает инокиня Елисавета. – Я не могу объяснить, это чувство непередаваемо. Как тепло. Он и сам говорил, что самое главное, чтоб была любовь. Если будет любовь, то будет всё. Надо любить друг друга. Тогда Господь будет и помогать, и покрывать».
Об аскетической жизни санаксарского подвижника вспоминает Елена Гележа: «С виду батюшка был простачком: добрый такой, всегда улыбается. Но потом понимаешь, что это был очень строгий аскет-подвижник. Ел батюшка немного. Учил, что воды надо поменьше пить. Себя не жалеть, а принуждать непрестанно молиться. «Ночью, – говорил он, – обязательно надо молиться, хотя бы по одной главе Евангелия читать». «Встаньте, – говорил, – сделайте поклон, почитайте Евангелие и ложитесь спать. Тем, кто молится с трёх до четырёх часов – золотой венец, с четырёх до пяти – серебряный, с пяти до шести – бронзовый». Народ в толпе заулыбался, видимо, многие и в семь часов не молились».
Строить души, а не стены
С монахами старец Иероним беседовал особо и давал соответствующие монашескому труду советы: «На первой исповеди, – делится впечатлениями монахиня Феоктиста, – он преподал урок делания Иисусовой молитвы, взял чётки и показал, как по ним молиться и как в суете не рассеивать свой ум, а собирать его сладчайшим именем Иисуса, предстоять всегда умом как бы на службе: «Если, скажем, идёт вечерня, а ты в это время выполняешь послушание, – тяни чётки, читай 100 Иисусовых молитв, а умом пребывай в храме: сейчас там «Свете тихий» поют или «Сподоби, Господи»; идёт повечерие – опять чётки тяни». То есть учил, как молиться по чёткам, если занят послушанием, чтобы душа не расслаблялась и не томилась тем, что не присутствуешь в храме. Всё время умом, где бы ни находился, стоять у Престола Божия, держать свой ум там...
Батюшка приезжал в пустыньку и утешал монахинь. Каждой сестре говорил о необходимости непрестанного умного делания и о том, что стяжать благодать Святого Духа можно только в трезвении. Поскольку мы такие строптивые, старец постоянно напоминал нам о смирении, что через послушание должно прийти смирение. Утешал, конечно: то ладан, то просфорочки даст, то маслице, то покроет епитрахилью главу чью-нибудь...
Батюшка ещё за несколько месяцев до прославления преподобного Феодора Санаксарского благословлял народ небольшими иконочками святого. И когда мы, сподобившись побывать на прославлении преподобного Феодора, вернулись в свою обитель, я увидела, что иконочка вся в капельках благоухающего мира. Я написала в Санаксар, попросила частицу мощей. Так святыня и осталась в Выксунской обители.
Схиигумен Иероним и в отношении к государю очень поддерживал нас, говорил о грядущем прославлении царской семьи. Хотя он был оптимистом и верил, что будет ещё царь в России, будет расцвет в нашем Отечестве, и что Россию никогда не сломит никакой антихрист, наша страна будет стоять до Второго Пришествия. Но нас, монашествующих, он наставлял готовиться к очень тяжёлым временам. Когда же я спрашивала, кто же может спастись, старец отвечал, что только тот, кто имеет твердую («казацкую!») веру, полное упование на Господа и предание себя всецело в руки Божии. И никакое плотское, человеческое мудрование не должно брать верх. Только Промысл Божий.
Батюшка очень скорбел о том, что сектам, уводящим людей от Бога, предоставлены в нашей стране большие права и возможность соблазнять православный народ. Со слезами молился о людях, которые удаляются от Бога. Говорил, что Россия тысячу лет была православной, и основной религией в ней должна быть православная. Только тогда можно говорить о духовном возрождении нашего Отечества».
Строительница женского монастыря матушка Феофилакта делится наставлениями старца: «Отец Иероним, благословляя меня на новое место служения, в Бузулук, говорил:
‟Стройку, мать, сворачивай. Там у тебя, конечно, мало помещений, и ты, как строитель по образованию, всё время будешь стараться строить. Понятно, что это нужно. Но это не главное. Строй больше души человеческие!”»
Старец отмечал, что монаху надо не только физическим трудом, но и молитвенным подвигом и постом свою плоть истончать, как преподобная Мария Египетская: одним зёрнышком питалась и капелькой росы. Но, конечно, уготовлять себя к такому подвигу нужно через смирение и молитву. Как бы ни было трудно, понуждать себя на молитву. Даже если очень поздно лёг, и нет сил молиться, то в четыре часа надо встать и полунощницу по чёткам прочитать. Потому что выше молитвенного созерцательного состояния ничего нет. Батюшке это было знакомо, и он готов был делиться этой молитвенной радостью со всеми. Но мы же как в непробиваемых бронежилетах своих грехов находимся, нас, таких жестоковыйных, разве пробьёшь! К слову, в келье у старца Иеронима жил попугайчик, который привык к распорядку жизни батюшки и щебетом своим как бы напоминал о времени молитвы. Отец Иероним часто говорил, что надо возложить во всём надежду и упование на Бога, и Он из любого тупика выведет человека. Только призывай Его на помощь и во всём Ему доверяйся». На богослужение в храм старец ходил неопустительно утром и вечером. У него всегда было много исповедников. Исповедовал он кратко, изредка какие-то грехи подсказывал, но чаще ждал от человека личного покаянного труда. Это отец Иероним очень ценил. Когда нужно было, обличал, но не сурово, а с любовью. «Мы каждую минуту согрешаем, – говорил он, – и надо стремиться к тому, чтобы видеть свои грехи так же ясно, как тарелку супа».
Прозорливость его была несомненной. Инокиня Елисавета пишет об этом так: «Батюшка, если надо, человеку всё скажет. Он ведь всегда знал, что человека ожидает, но не всегда рассказывал. Или вот, допустим, даст тебе послушание, а ты его не выполнишь. Приедет батюшка, всё ждёшь, когда он скажет: почему не выполнила? А он ничего не говорит, никаких наставлений, как обычно, не даёт: видел, что это ещё не выполнено. Ничего не расскажешь ему, а он уже всё знает. Пойдешь к нему на исповедь, а он начинает читать предначинательные молитвы перед исповедью и говорит все те слова, какие у меня в мыслях. Что я думала, в чём каялась – всё повторял. Нужно уже к батюшке подходить, а я и не знаю, что говорить – он уже всё сказал… На исповеди едва только накладывал епитрахиль и говорил ‟Кайся!”, как внутри всё переворачивалось. Читал молитву и благословлял. И всё. Для него этого было достаточно, он духом чувствовал покаяние. Это было что-то необыкновенное».
Лучше сгнить, но спастись
Особенно сострадательно отец Иероним относился к скорбящим и болящим. Известны случаи исцелений по его молитвам. Но всё-таки он считал, что в основу лечения болезни человек должен поставлять покаянный труд. И полагаться на Господа.
Инокиня Елисавета вспоминает: «У меня послушание – сестрам медицинскую помощь оказывать. Я к батюшке один раз подошла и говорю: ‟Сестры часто ко мне обращаются, чем их можно лечить? Таблетки какие-нибудь, может быть?” А батюшка говорит: ‟Сейчас надо так их лечить: просфорки, артос, святую водичку, святое маслице, покаяние обязательно, причащение – вот тебе и всё лечение”. Теперь, если сестры обращаются, я им так и говорю. Раз батюшка сказал, значит, так и должно быть».
Болезнь он понимал как повод для покаянного аскетического труда
Другому человеку по поводу болезни старец заметил: «Себя не надо жалеть. Болеешь – сгнить лучше, но спастись для вечности». То есть болезнь он часто понимал как повод для покаянного аскетического труда.
В последний год земной жизни Господь послал отцу Иерониму тяжелейшую болезнь, которую он переносил с удивительной силой духа. Каждое утро, до последних дней, ничем не выдавая своих страданий, старец с помощью келейника приходил в алтарь, безропотно, с тихой радостью неся своё послушание, исповедовал братию, прочитывал огромное количество записок, поминая всех, кто просил его молитв.
Скончался схиигумен Иероним 6 июня 2001 года. На третий день, 8 июня, состоялось отпевание, которое возглавил архимандрит Варнава (Сафонов) в сослужении прибывшего из разных мест духовенства и при огромном стечении верующих. В общей молитве принял участие правящий архиерей архиепископ Варсонофий (Судаков), который прочёл разрешительную молитву.
Погребён батюшка на братском кладбище Санаксарского монастыря, рядом с Воскресенским храмом. Над могилой старца возведена часовня, где служатся заупокойные литии, панихиды.
Схиигумен Иероним не писал книг и наставлений. Но драгоценные крупицы духовного опыта санаксарского старца сохранились в памяти его духовных чад:
«Берегите благодать, как драгоценную жемчужину, которую нельзя купить ни за какие деньги».
«Господь нарисовал мир Своей рукой и всё мудро устроил, ни с кем не советуясь, сотворив мир из ничего. Поэтому в природе нет ничего случайного. Будьте внимательны к любым мелочам в духовной жизни».
«Делание добра – это выращивание венца для Царствия Небесного. Делаем доброе дело – сажаем цветок на венец. Делаем зло – срываем цветы с него. Какой венец получите, пышный или лысый, зависит от вашего труда».